Филлип Нуаре может быть лучшим лицедеем нежели Дастин Хоффман, но на сей раз ему просто не дали «материала».

Парадокс. Французский(!) фильм «Старое ружье» Энрико 1975-ого года выглядит откровенно голливудским по сравнению с американскими(!) «Соломенными псами» Пекинпа 1971-ого года. Несмотря на навязчивые приторно-идеалистичные флэшбеки, призванные напомнить нам о благости и справедливости происходящего на экране, в какой-то момент беготня Нуаре за вероломными фрицами начинает восприниматься как банальный слэшер, боевик или компьютерная стрелялка. События киноленты предательски выруливают на тропу.. стыдно даже говорить… приключенческого(!) жанра. Ты забываешь, что речь идёт о человеческой трагедии. Да и так ли это? Трагедия здесь только «затравка», оправдание, предлог — лишь хичкоковский «МакГаффин». «Старое ружье» — это беспомощная злобная садистская исповедь побежденной нации, машущей кулаками после драки.

Роми Шнайдер улыбается на камеру, словно это телереклама пенсионных взносов или семейного страхования.

Сэм Пекинпа не рассказал нам предысторию, но мы сами почувствовали что творится в голове героя Хоффмана — мы знали о чём он думает, почему он так думает — мы дышали вместе с ним — мы менялись вместе с ним — мы инстинктивно, интуитивно поняли его предысторию, его подноготную… Робер Энрико рассказал о герое Нуаре всё что мог. Рассказал о его детстве. Рассказал о знакомстве с героиней Шнайдер. Рассказал об их совместной жизни. Рассказал о его политических взглядах. Но этот герой так и остался всего лишь кино-символом доблестной Франции, встающей с позорных колен с папашиным ружьём наперевес.

«Лакомб Люсьен», лента Луи Маля о французском коллаборационисте, была освистана и предана анафеме. Французы хотели совсем иного — они хотели видеть жестоких бесчеловечных немцев, бегущих поджав хвосты от нерушимого духа благого Сопротивления. Эта агитационная политизированность вытеснила из «Старого ружья» все остатки «человечности». Еле-заметно меняющееся выражение лица Хоффмана стоит сотен литров кино-слёз Нуаре. Повествование идёт «в лоб», крупными яркими голливудскими мазками. На месте Нуаре мерещится Сталлоне — а это дурной знак… Все призвано разжалобить зрителя, манипулировать им, переманить его на «нашу» сторону, заставить всплакнуть, умилиться, поддержать — проголосовать.

Настоящее фестивальное кино. Просчитанное. Выверенное. Поверхностное. Плакатное. «Мертвое».

2 из 10