…ть в зоопарк! Просто невероятно, что она меня не послала в тот же момент на сафари или ещё куда подальше. Да, черт с ней. Всё равно она мне никак не давала. А когда дала – то лучше б и не брал. Она с ним даже познакомиться не успела. Когда мы разошлись то? Уже месяца три, наверно. В октябре, что ли. А, ну тогда ещё дольше. Ладно, это к лучшему. Так, нужно проявить инициативу».
-Что будем заказывать?
Паша очнулся. Олег повторил вопрос:
-Заказывать что будем?
Зачарованный юноша скудно пожал плечами:
-Может, как в прошлый раз?
Олег искусной гримасой изобразил позавчерашнюю изжогу:
-Давай что-нибудь новое закажем? – настойчиво предложил он, и мальчики, забыв на время о романтических проблемах, переключились на кулинарию.
С радостью сообщу, «кулинарный» вопрос решился куда быстрее и проще «межполового». Под заказ попали две порции говядины и американская картошка (в мундире). И вновь наступило затишье. Ибо ни Павел, ни Олег, не знали, как очаровать прелестную официантку, смотрящую на окружающий мир с полнейшим безразличием.
-Ещё развлечения придумал? – напомнил Паша.
-Не-а. Пока никак.
-А что вообще бывает в жизни, кроме ресторана и кино?
-Зоопарк, - на секунду обрадовался Олег, но тут же сокрушенно уставился на крышку стола, - Нет, это уже было…
-Мм да…
Паша теребил себя за пухлую мочку, и думал, как хорошо, что в своё время так и не решился её проколоть. Вдруг, она потом не зажила бы до конца. И там остался след. Или шрам. Или она утончилась. Иногда собственные мочки казались ему куда сексуальнее своих, или даже чужих сосков. Олег перебил его мысли:
-А что если ты в «открытую» ей скажешь, что она тебе нравится?
Паша отдернул руку от уха – будто его поймали на месте преступления. Страх, что тебя застанут за мастурбацией был фактически не ведом ему. Совсем другое дело, быть пойманным за самолюбованием у зеркала. И Олег его очень напугал на сей раз.
-Прямо так и сказать? – переспросил он, словно ни в чем не бывало.
-Ну, да. Честность, вроде, иногда прокатывает.
-Но это как-то слишком уж честно! В лоб, можно сказать.
-Нормально.
-То есть она подойдет…
-…да…
-…и я скажу ей «Ты мне очень нравишься».
-Угу.
-А дальше?
-Ну, дальше дело техники…
-Какой еще техники? – сощурился Паша, как киношный гангстер, - Что дальше-то делать?
-Предложишь ей на выбор – кино или кафе.
-А зоопарк уже не котируется? – подколол он Олега.
-Нет. Зоопарк не надо, - натужно хихикнул тот в ответ.
-И думаешь, она согласится?
-Откуда ж мне знать! Не разбив яиц - не сделаешь омлет.
-Эта фраза сюда не подходит, - Паша быстро и коротко помотал головой в стороны.
-А как тогда?
-Хорошо, что попробовал, а то бы вляпался.
-Считаешь, это больше подходит?!
-Я уже ничего не считаю…
Паша устало прикрыл глаза. Он думал. Он был готов на всё, только бы обратить на себя внимание официантки. Нельзя же просидеть весь вечер за столиком, но так и не осмелится заговорить с ней на интересующую его тему! Абсурд.
-Наверно, ты прав…, - наконец произнес Паша.
-Да? - ему стало крайне интересно, в чем же он был прав. По вине Паши пауза несколько затянулась, и Олег позабыл «чем дело кончилось».
-Просто скажу ей, что она мне нравится.
-Именно, - радостно поддержал друга друг, - Прямо так. Руби с плеча.
-Ладно…, - многозначительно протянул Павел, - Хрен с ней. Скажу.
Пришла официантка. Паша удостоен чести зачитать ей список приглянувшихся им блюд. Милая дама не визжала от радости и не вытанцовывала лезгинку. Честно признаться, она даже не улыбалась клиентам. Улыбка – залог успеха. Если так, то успех в данный момент интересовал ё в наименьшей степени. Нет, она вовсе не хмурилась. Она вообще не вступала в контакт с Пашей. Она записывала заказ, как под диктовку компьютера.
Сухо кивнув на «картошку», она забрала меню у ребят и удалилась надолго. Наступили минуты смятения. Затем сомнения. Затем ожидания. Потом нетерпения. Олег и Павел почти не разговаривали, иначе я обязательно привел бы вам их диалог. Но каждый был поглощен собственными мыслями, думами и еще бог знает какой чертовщиной. Брови двигались в такт настроению, а настроение менялось не раз и не два. Где-то, казалось, очень-очень далеко, загромыхала музыка. Люди, там, внизу, принялись прыгать и беситься. И только здесь, за вот этим столиком, материя покоилась абсолютно.

…лирическое отступление…
«Один безымянный мужчина работал на железной дороге». Я всегда хотел написать нечто подобное. И вывести подобную фразу в заглавие. «Один безымянный мужчина работал на железной дороге». Мы никогда не узнаем имени того мужчины. Мы можем придумать ему имя, но у нас нет на то причин. Как замечательно, начать рассказ с второстепенного героя. В этой фразе заключена потрясающая «незначительность» чужой человеческой жизни. В этом есть и цинизм, и романтика. Как мне нравится эта фраза.
Один безымянный мужчина работал на железной дороге. Работал по ночам. Он приходил домой рано, а уходил вечером. Днем он спал. Жена виделась с ним два раза в день. Вернее, пересекалась. Когда мужчина приходил с работы, она уходила. Когда она приходила вечером домой, он шел на работу. В конечном итоге, неудовлетворенность рабочим графиком и жизнью в целом мужчина срывал на падчерице – симпатичной, но не дальновидной, одиннадцатикласснице.
И так, Игорь - юноша добрый и привлекательный, встречался с ней скорее из сочувствия, нежели от безумной страсти. Нет, я не собираюсь врать вам. Святых не бывает. Но, тем не менее, парень обладал множеством положительных качеств. Хотя родителям таких хахалей обычно не представляют – он происходил из довольно бедной семьи, где отец пил, а мать… ну, в принципе, тоже пила.
Шли дни. Они получили школьный аттестат, и теперь были свободны как ветер. И с ветром же они и упорхнули.
Да-да. Они сбежали. Игорь так и сказал:
-Мы могли бы сбежать…, - ну разве это не самая банальная фраза в мире? Но, черт побери, именно такие вековые банальности зачастую решают человеческие судьбы.
Страдал ли Игорь неземным романтизмом? В таком возрасте ведь всякое бывает…. Но нет. Он вовсе не был безрассудным идеалистом. Но ему представился шанс. Он бы жалел всю жизнь, что не поддался искушению. Что как тварь дрожащая прятался в тени надежных камней и кустарников. Он мечтал сбежать. Сбежать к черту из этой мёртвой глухомани. И теперь у него был повод. И был напарник. Была отговорка. Была причина.
-Он обращается с тобой черт знает как! Нам здесь делать нечего.
И они действительно сбежали. В одном городке, недалеко от столицы, проживала родственница нашей «прекрасной дамы». Не без скандала, им позволили первое время ночевать на полу на кухне. И, казалось, началась идиллия.
«Первое время», предсказуемо, подзатянулось. Они прожили на кухне около двух месяцев. Большой срок для пары со столь безумным прошлым, да ещё в подобных стеснительных условиях.
Хваткий и целеустремлённый юноша через знакомства вскоре устроился на работу, а по дороге туда и обратно стал засматриваться (чего уж греха таить) на городских сверстниц. Нельзя упрекать парня за естественные желания, внушенные ему самой матушкой природой. И однажды Игорь познакомился с симпатичной молодой девушкой. И все закончилось.
Его сожительница смиренно уехала, оставив записку на кухонном столе. Не в моих правилах разглашать чужие письма, тем более, любовные. Сами догадаетесь, что она ему написала. Думаю, подсознательно, она была даже рада такому на первый взгляд плачевному исходу.
Да, он грустил некоторое время – тем более, из квартиры «родственницы» его тут же «попросили». Но жизнь Игоря только начиналась. В новом городе. С чистого листа. И уж он-то возвращаться в ту глушь ни в коем случае не собирался.
У меня нет никаких сведений, как приняли дома беглянку - простил ли ее отчим и заступилась ли за неё мама. Не знаю. По крайней мере, у своей родственницы (кажется, двоюродной тётки) она более не появлялась. И юноша ничего о ней не слышал с тех пор. Но не клеймите его позором раньше времени. Он всё ещё ее вспоминает. Не часто. Можно даже сказать, что очень редко. Почти никогда, на самом деле. Но всё же.
…конец лирического отступления…

Сет первой группы близился к завершению. Еду друзьям не несли. Прошло уже около двадцати минут с момента заказа. Официантка ходила между столиков, принимая заказы и убирая грязную посуду. Олег изредка посматривал на сцену. Паша туда ни разу не взглянул.
-Ничего не понимаю, - сказал Павел вроде бы сам себе, но достаточно громко, чтобы Олег расслышал, и заодно, невзначай наклонился над столом.
-Чего ты не понимаешь? – поинтересовался заботливый друг.
-У меня сердце как-то… бьется.
-Это как?
-Ну, сильно, что ли… часто…
-А… это плохо, - протянул Олег.
-Почему? – Паша нахмурился.
-Аритмия, наверно.
-Думаешь?
-А что ещё?
-И что, в аптеку бежать? – скептично пробормотал Паша.
-Не, само пройдёт.
Павел снова откинулся на излюбленную спинку стула. Пальцами правой руки он нервно сгибал и разгибал суставы пальцев левой руки.
-Схожу в туалет.
Олег кивнул. Паша встал из-за стола, спустился в танцевальный зал, пробрался сквозь толпу и попал в большую бильярдную комнату с низким потолком. Никто не играл в тот вечер в бильярд. Но зал не пустовал. Люди распивали пиво, курили и матерились о жизни. Сцены из бильярдной почти не видно, от звука остаются только басы, но зато здесь есть, где посидеть – на столах. Паша недолюбливал рокеров, хоть и не испытывал к ним такой неприязни, как, например, к азербайджанцам или тараканам. Он прошел через комнату с каменным выражением лица. Будто его ничто не волновало, ни искоса смотрящие на него пьяные детины, ни симпатичная официантка, ни учащенное сердцебиение. Ничто.

Мужской туалет Рок-клуба.
Павел открыл дверь с изображением писающего мальчика и попал, как и ожидалось, в мужской туалет. Он умывался. Вскоре Паша остался один в туалете. Он умывался и умывался. Довольно теплой воды. Он открыл левый кран. Теперь вода ледяная. Еще. Немного намочил волосы. Да, в зале очень жарко. Душно. Он снова набрал холодную воду в ладони и окатил ею лицо. Потер виски. Намочил веки. Он поднял взгляд и остался с глазу на глаз с самим собой.
Эти водные процедуры отнюдь не кажутся мне чем-то из ряда вон выходящим. Просто мальчику захотелось освежиться. Здесь душно. Жарко. А дома такого не случается. Дома работают кондиционеры. Дома все идеально, все исключительно ради него. И женщины. Когда они заходят в его дом - они улыбаются ему. Они не кивают безучастно. Они не холодны, как официантки. Они теплы и открыты. Доступны и приветливы. Они как тропические острова с девственными лесами и шикарными особняками кинозвезд. Они сами ведут его в спальню. Она тают как шоколад на батареи. Боже, они даже липнут аналогично! Они стараются держать себя в руках. Оставаться леди. Или хотя бы миледи. Но этому дому, где не бывает ни душно, ни жарко, трудно сопротивляться. Их ноги подкашиваются в коленях, и они изящно падают в чуткие объятия молодого хозяина.
Первую женщину в своей жизни Павел поимел как уже упоминалось, в двенадцать лет. На следующий день она снова пришла. Что за неведомая сила тянула ее туда?

Школьный двор.
-Вчера я была у Паши дома…
-И что…? – в три голоса вопросили четыре девчонки (одна безмолвно, но очень выразительно, выпучила глаза).
-И мы, так сказать…, - она кивнула, чуть смущенно.
-Да?! – в четыре голоса вопросили четыре сплетницы.
-Да.
-И как это? – поинтересовалась одна из подружек «потерпевшей».
-Я не дала ему вперед…
-Чего? – четыре девчонки изобразили гримасу непонимания. Разговор переходил на шепот.
-Я разрешила ему только… ну, туда, в общем, - молодая кокетка умудрилась указать на свою попу одним лишь взглядом.
-Туда?! – четыре удивленных женских голоса.
Она кивнула.
-Зачем? – недоумевали подружки.
-Я не хотела, чтобы он порвал…, - так странно, она стеснялась произнести вслух то, что присутствует в теле каждой из них, - Понимаете?
-И ты ему запретила?
-Да. А что, это разве плохо?
-И он согласился на…?! – наибольшую заинтересованность высказывала миловидная брюнетка, чья смазливость не уступала рассказчице, но имел чуть более дерзкую природу.
-А куда ж ему деваться то было? – всплеснула руками доблестная хранительница девственной плевы.
-Зря ты это…зря, - продолжила брюнетка.
-Думаешь, зря?
-Уверена. Он же парень. Сзади, это все конечно прекрасно, но долго так он не продержится…. Нет. Он на это не пойдёт.
-И что мне теперь делать?
-Как это «что»?! – громко возмутилась брюнетка, после чего вернулась к таинственному заговорческому шепоту, - Дай ему сегодня то, чего он хочет.
-Мне пойти сегодня к нему…
-Именно! – три девчонки кивнули, четвертая (все та же пресловутая брюнетка) озвучила их кивок.
-Точно?
-Безусловно! А то он бросит тебя, и ноги раздвинуть не успеешь. Я удивляюсь, что он ещё вообще терпит! Ты его только так удержишь. Ты же этого хочешь?
Юная особа вспомнила красивый холл, широченную лестницу на второй этаж, мягкую двуспальную кровать с бесконечным количеством подушек и одеял, необъятный сад, мраморный туалет…. Затем она устремилась вниз по своему телу. Грудь, живот, пупок, ... И что она нашла такого священного в этом дурацком шлагбауме и бесполезном турникете…?
-Да. Вы правы. Я сделаю это.
Девчонки поздравили первооткрывательницу Пашиной мужественности, назвали смелой и решительной, предсказав, что она обязательно добьется в жизни своего.
Если присмотреться к мудрым советницам юной, но уже весьма циничной особы, легче легкого разглядеть истинные мотивы, побудившие их давать столь сомнительные советы близкой подруге. Зависть. Ревность. Соперничество. Эти четверо уже давно претендовали на Павла, наиболее завидного жениха в округе. Брюнетка, вторая красавица класса, числилась, соответственно, вторым претендентом. Дальнейшая градация определялась развитостью млечных желез на данный конкретный момент. Кстати, стоит заметить, что сам Паша в формировании этой «очереди» участия не принимал.

Дом
-Паш, хочешь, я сегодня зайду к тебе?
-Ну, давай.
Молодые поднялись на второй этаж. В комнату Павла. Заперлись. Вступительная сцена. Разогрев перед основным отделением. Теперь начинается самое интересное. Следует душераздирающий крик молодой любовницы, потом резкие вдохи и выдохи. Сами знаете. У нас тут с вами не порнография, к сожалению. Ну и, кроме того, я совершенно не умею описывать интимные сцены. Впрочем, может проблема вовсе и не в моей(!) бездарности, а в бездарности актеров – они так неопытны! Хотя, по-хорошему, и в вашем хвалённом Голливуде с постельными сценами постановщики не справляются. Они, как и я, не умеют наглядно демонстрировать страсть, не вдаваясь в мерзкие подробности. Они опускают сам процесс. Оставляют лишь прелюдию и эпилог. Зато, в каком количестве!
Пара целуется – страстно, сексуально, с одного ракурса, с другого ракурса, вверх ногами, катаясь по полу, хватая друг дружку за волосы и прочие интимные детали. Они целуются так, чтобы у зрителя началась течка. Чтобы глаза заблестели, а сердцебиение ускорилось. «Что же будет дальше?!» кричит весь зал. И буквально в следующую секунду, любовники с довольными ухмылками курят, лежа под одеялом, и обсуждают, сколь безумно они только что занимались сексом, а быть может и любовью. А зрительское необузданное воображение легко сделает своё дело за режиссера. Потому что нет ничего такого, что впечатлит или шокирует нас сильнее, чем наше же распалившееся воображение.
Так что же было после того животного безудержного безумного секса?
Развязка не оригинальна: Павел, недолго думая, бросил наивную первооткрывательницу его чресл. Почему? - Он получил все что хотел. Зачем она ему теперь сдалась? Он прокатился. Ничего, неплохо. Но нельзя останавливаться на достигнутом. Она первая. Нельзя, просто не положено, останавливаться после первой отметки. Финиш еще за горами. Нельзя сходит с дистанции. Не спортивно это. Просто не прилично. Всё равно, что плюнуть жизни в лицо. А жизнь – она одна, как ни крути. И сидеть, сложа руки, довольствуясь малым – пожалуй, единственный действительно непростительный грех.
И Павел продолжил путь на вершину. Помните тех четырех советниц нашей горе-любовницы? А помните ту, самую главную советницу, под кодовым именем «Брюнетка»? Угадайте теперь, кто стал «второй» в сексуальной жизни Павла.
Брюнетка на то и не блондинка, что умная. Нет. Я не справедлив. Вовсе и не умная, а хитрая. Эта девчушка разработала неподражаемую тактику ведения отношений. Долгое время она дразнила нашего мальчика. Всячески флиртовала (откуда у нее такие умения в столь раннем возрасте? ума не приложу – наверняка, всё это порочное телевиденье…), соблазняла, но в руки не давалась. Через определенный период времени, почуяв в глазах Паши усталость от этих почмокиваний и облизываний, брюнетка опустилась на колени, расстегнула парню ширинку, и сделала так, что он почти месяц ходил, словно пришибленный пыльным мешком из-за угла. Ну и так далее, пока в один наипрекраснейший день, Павел не оседлал непокорную кобылку. Она сумела продержать строптивого юношу под своими чарами почти полгода. Огромный срок для привлекательного + богатого + молодого человека.
Павел не бросал брюнетку. Он охладел к ней незаметно даже для себя. А разгадка крылась в том, что его отец нанял новую домработницу. Изучим факты:
Предыдущая «рабыня Изаура» не могла привлечь ничьего внимания – некрасивая полноватая женщина лет 40-45, с широкими плечами, всклокоченными волосами и большой, но отвисшей грудью. Но она хорошо готовила. Качественно убиралась по дому. Под дверьми не подслушивала.
И вот, Игорь Андреевич, отец Паши, осмелел однажды, уволил добропорядочную женщину без ведома жены, и нанял Наталью.
Наталья – новое действующее лицо нашей незатейливой пьесы. Она надевала короткую юбку (говорила «для удобства») и синюю кофту с глубоким разрезом (тоже, наверно, «для удобства»). Она была молода и привлекательна.
Елена Анатольевна, мама Паши, как всякая бездельница, какое-то время назад, наконец, нашла себе достойную замену полному досугу. Отныне она с подругами посещала престижный фитнес-центр, филиал которого недавно открылся в их районе. И вот, с трех до шести, в понедельник, среду и пятницу, Елена Анатольевна отсутствовала. И только дурак или идеалист не воспользовался бы заманчивой ситуацией. Ни Игорь Андреевич, ни его сын, не были дуракам, а тем более, идеалистами.
Паша в мамино отсутствие почти всякий раз приводил домой девушек или друзей (бывало, и тех и других сразу). Чем занимается его отец, мальчуган пока не пронюхал. Но заметил, что Игорь Андреевич приходит домой по этим богом избранным дням сильно раньше обычного.
Я, признаюсь, несколько разочарован в Паше. Вроде такой смышленый малый…. Но он и предположить не мог…. Они водили его за нос почти три месяца.
Тем временем, его собственный интерес к новой прислуге рос не по часам, а по минутам. Она осознала происходящее, лишь оказавшись наедине с Павлом в его комнате. Она осознала происходящее, лишь, когда он запер дверь. Наталья удивленно смотрела на него:
-Об этом не было уговора…
Павел недопонял ее слова.
-Сейчас договоримся, - пикантно произнес он и продолжал победоносно ухмыляться.
Наталья не знала, что и думать.
-Игорь Андреевич не говорил мне…
Тут Павел приостановился.
-О чем?
Наталья смутилась. Некоторые люди, окончательно запутавшись, продолжают говорить загадками или даже откровенно врать. Наталья же из тех, кто, дав маху, выкладывает начистоту, дабы все встало на свои места. Одна из ее лучших черт. Не считая, черт лица, кончено.
-О том, что я и с тобой должна…, - глагол она целомудренно замяла, - Или… что ты имел ввиду?
Паша хмыкнул. Сардоническая улыбка взмыла ещё выше, и переросла в оторопелую усмешку. В целом, он быстро совладал с собой. Молодец. Он еле заметно мотнул головой. Очнулся. Собрался. «Что говорить дальше?». И, правда, что говорить? Оказывается, перед ним не домработница, а «проститутка на дому» - и все из этого проистекающее. Как быть? Знаете, Паша на редкость умный и сообразительный малый.
-Он скажет завтра. Мы уже договорились. Он в курсе.
-Точно? – с сомнением произнесла девушка.
-Что «точно»? – в его голосе вновь зазвучали привычные нагловато-высокомерные нотки, - Тебе за сегодня сейчас отдать, что ли?
Наталья неуверенно закивала головой.
-Секундочку.
Павел достал из нижнего ящика шкафа часть денег, отложенных на черный день, отдал Наталье.
-Бери, сколько нужно.
Она пересчитала. Взяла деньги.
-Ладно. Договорились.
-Тогда, раздевайся, – скомандовал Павел, улыбаясь от уха до уха.
Ему всю жизнь (на самом деле, всего-то лет с восьми) хотелось унижать женщин. Приказывать им. Нет, ну а кому подобного не хотелось? Что есть секс, если не желание доминировать и подавлять? Как банально, скажите вы. Да. Банально. Но чертовски приятно.
Паша грамотно рассудил, что раз Наталья проститутка, то унижать ее можно, сколько душе вздумается. И жалоб не последует. Но не бойтесь. Я не собираюсь пересказывать вам те гадости, что Паша шептал и шипел девушке на ухо во время соития (если что - перечитайте де Сад). Но я с удовольствием перескажу вам его разговор с отцом на следующий день. Он подошел к отцу почти вплотную. Был вечер четверга, что в принципе совершенно не важно.
-Мне надо с тобой поговорить.
Почти шепотом. Отец огляделся. Мамы рядом нет. Его отец, знаете ли, тоже не дурак. Они с Пашей уже долгое время почти не общаются, а значит, дело на сей раз важное.
-Пойдем, - сказал он холодно и официально.
Отец и сын поднялись на второй этаж, зашли в Пашину комнату.
-Я знаю про Наталью. Я с ней говорил.
Игорь Андреевич собранно кивнул. Он это предвидел:
-Так…
Паша продолжил:
-Мне она тоже нужна.
Отец прищурился:
-Что?
-Мне она тоже нужна.
Игорь Андреевич выглядел растерянно, и наверно, немного раздраженно:
-И что ты от меня хочешь?
-Чтобы ты платил ей и за меня…, - ответил Паша, и обиженно пожал плечами. «Нет, ну разве не очевидно?»
-…иначе ты расскажешь маме? - Игорь Андреевич закончил фразу за сына.
-Нет, - Павлу вовсе не хотелось, чтобы родители развелись и мать забрала его отсюда. Совсем бы не хотелось. Посему, он уповал лишь на отцовское всепонимание. И никакого шантажа. Зачастую, этого достаточно.
Игорь Андреевич чуть слышно причмокнул, и продолжил всё в том же сугубо официальном тоне:
-Далеко пойдешь.
Нет. Павел не хотел никуда идти, а тем более далеко. Ему нравилось здесь. Зачем уходить?
С тех пор, вернее, со следующего дня, Наталья принадлежала Павлу в равной мере, как и его отцу. Они пользовались ей по очереди. Обычно, Наталья приходила часа в три. Паша как раз возвращался из школы. А часов в пять объявлялся Игорь Андреевич. Наталья была великолепна. Пусть по дому они и не очень убиралась, но все остальное…, ух и ах! Покажите мне еще уборщицу, что получает хотя бы треть Натальиной зарплаты. Знаете, она действительно заработала эти деньги. Честное слово. В двери Павла ломились одноклассницы и прочие сверстницы, но он оставался непоколебим. Для него, то были самые прекрасные дни в жизни. По крайней мере, он был в этом уверен. А его отец просто наслаждался. Он не думал о таких глупостях как «лучшие ли это дни в его жизни или нет». Он просто получал удовольствие от секса с молодой и красивой девушкой «не отходя от кассы». Как же удобно. И не нужно переться черти куда и непонятно к кому. Как же удобно.
Но однажды произошло нечто из ряда вон выходящее. Так уж вышло, что и Паша, и Игорь Андреевич, и, конечно, неподражаемая Наталья оказались в одно и тоже время в одном и том же месте с одной и той же целью. Трио нерешительно топталось посреди комнаты, как в вестернах 60-х годов. Начались выяснения отношений. В итоге, настроение оказалось подпорчено, а консенсус, так и не достигнут. Паша довольно грубо и сильно поссорился с упрямым отцом, а предмет обсуждения ютилась в углу комнаты и не верила собственным глазам и ушам.
В понедельник Наталья сообщила работодателю прискорбную весть: она увольняется. Игорь Андреевич стоял посреди кухни с широко-открытыми глазами. Целая вселенная рухнула на него. Как же это неудобно. Как же неудобно.
-Почему? - переспросил он обиженно  и бессвязно.
-Я так не могу, - с сомнением ответила Наталья.
Что за глупость? Она профессионал или нет? В его голове даже промелькнула мысль подать на Наталью в суд. «Боже, о чём я?!» - опомнился он.
-Я так не могу. Извините.
-И что же, ты…?
Игорь Андреевич не смог договорить. Язык все еще не подчинялся ему. А вопрос задумывался примерно такой: «И что же, ты собираешься рассказать обо всем Елене Анатольевне?». Вас, вероятно, сейчас мучает иной каверзный вопросик: «А зачем ему вообще нужна эта Елена Анатольевна?» Да, он – состоятельный мужчина и может легко найти ей замену. Ладно, будь он ангелом, добропорядочным семьянином или хотя бы святым. Но постойте – он не раз и не два изменял жене и мы с вами даже были свидетелями нескольким таким «загулам налево». Уж кто-кто, а Игорь Андреевич, увы, не святой. Так помогите мне, подскажите, что держит его рядом с этой немолодой и уже не столь привлекательной женщиной? Мне известно не намного больше вашего.
Сколько они уже вместе? Долго. А люди, как я слышал, привыкают друг к другу. Давайте сосчитаем супружеские пары со стажем в два десятка лет, что все еще души друг в друге не чают. Вам хватит пальцев одной руки. А Пашин папа уже давно не романтик. А когда-то он был обычным парнем. Подростком. В это сложно теперь поверить. Когда ребенок говорит «А я думал, папа, ты всегда был взрослым…», значит, дело ваше дрянь. Уверяю вас, он был молодым. Кровь так и кипела в его жилах. Теперь же ему приходиться подогревать ее подобными интрижками.
А его жена, Елена Анатольевна? Она тоже была когда-то молодой. В принципе, не так уж и давно это было. Но куда все ушло? Как могло улетучиться? Как из жизнелюбивой школьницы в мини-юбке получилась ворчливая стерва с накладными ногтями, ресницами и всем остальным? Я не знаю. Чудовищные метаморфозы творятся в нашем спектакле. Уродство не становится красотой. Но красота бесповоротно становится уродством. И против этого вы бессильны, как и я, как и другие. Красота, как цветок, безвозвратно увядает. И жизни, как всякая красота, тоже умирает, причем, намного быстрее, нежели всем нам вместе взятым кажется.
А Павел? Ну, до прошлой пятницы он, кстати, был очень даже счастлив. Самовлюблен и эгоистичен, но чертовски счастлив. А персональное счастье, в конечном итоге, единственное, что имеет значение. Ему нравилось находиться в центре всего. Он был младшим и любимым ребёнком в семье. Позднее, уже в старших классах, девчонки спали с его друзьями, лишь чтобы стать ближе к нему – обратить на себя его внимание, получить аудиенцию и заинтересовать. В университете студенты завидовали ему и восхищались им, а преподаватели – только что не кланялись ему в ноги. Да, Паша был чертовски счастлив.
-Я никому не скажу, - ответила Наталья на так и не заданный вопрос и ушла.
Интересно, что случилось бы, скажи она «Я обязательно расскажу вашей жене обо всем… и не только ей!». Кто знает. Мудрая девушка.
Елена Анатольевна наняла новую домработницу: непривлекательную, немолодую, но знающую свое дело. Инцидент исчерпан. Посуда, наконец, вымыта, ковры пропылесосены. А Павел и Игорь Андреевич продолжили жить дальше. Но Паша так и не простил его.
Подобных запоминающихся происшествий в жизни Паши, к сожалению, не очень-то много. Всё шло чересчур гладко – глазу совершенно не за что было зацепиться. Но вот припоминается мне еще один прелюбопытный случай. Назовем его «Девушка, что дрочит». Нет, слишком пошло! Тогда «Роковые сто рублей». Нет-нет-нет. Слишком пафосно. Никакие они не роковые. Может быть – «Одна безымянная девушка жила на улице Некрасово»? Глупость! Она вовсе не безымянная – хотя и могла ей быть…. Хорошо, не будем никак озаглавливать. Перейдем к событию медленно, незаметно для читателя. Плавно и нежно. Пусть повествование течет, льется и переливается в лучах заходящего солнца. Нет, только не заходящего! Заходящее солнце – символ старости. А после старости сами знаете что – ничего хорошего. Пусть повествование переливается в лучах восходящего солнца. «Восходящее солнце» куда более оптимистичное словосочетание, не так ли? После восхода у нас целый день впереди. Как после рождения. А вот закат…. Ладно, не будем о грустном. Совсем забыл, что повествование должно литься рекой и переливаться в «солнечных лучах». Хотя, в лунном свете повествование тоже, наверняка, красиво переливается. Достаточно переливаний. Повествование:
Два молодых парня сидели за компьютером. Комната Павла. Играют в компьютерную игру. Гонки. Дети не нарадуются. За окном – лето. Начало лета. Или, даже, поздняя весна. На ветке клёна, совсем рядом с окном, сидит птичка – синица или воробей, черт их там разберёт. Если бы мама Паши заметила такое, она бросилась бы к стеклу и принялась отгонять птицы. Окно приоткрыто. И птица может влететь в комнату. Это дурная примета.
Выкатив глаза на коврик для мыши, Олег жмет на волшебные клавиши и приходит к финишу вторым. Неплохо. Они меняются. Паша садится за компьютер. Олег начинает наше повествование, как будто невзначай:
-Мне парни тут недавно рассказывали: есть такая девчонка у нас, которая дрочит за сто рублей.
Павел врезался в столб - не сам Павел, конечно, а его виртуальная гоночная машина. Он перевел взгляд на друга.
-Кому дрочит?
Олег даже растерялся.
-Кому…. Да кому угодно!
-За сто рублей?
-Да. Сто.
Паша ухмылялся, заинтригованно и задумчиво.
-А в рот она, случайно, не берет?
-Нет, - Олег опустил глаза, - Только дрочит.
-И как…?
-Что «как»?
-Хорошо дрочит-то?
-Откуда мне знать!
-Надо знать.
-Я у нее не был. Мне ребята рассказывали.
-Какие?
-С района.
-Могли соврать.
Олег задумался на секунду, затем принялся активно мотать головой.
-Нет… нет.
-Хм…, - задумался Павел.
«Вы проиграли!» высветилось на мониторе. Ну и черт с ними. Реальная жизнь может быть куда интереснее.
-А парни тебе не рассказывали, как она дрочит? Нормально так?
Вот пристал!
-Говорят хорошо, но самим удобнее…
-Самим?
-Ну, понимаешь, - Олег попытался мысленно представить, как он обычно занимается мастурбацией, - Когда ты сам это делаешь, ты, вроде как чувствуешь. Знаешь как тебе удобно. А она-то не чувствует.
-Очень интересно…
-Ага. Прикольно, да?!
-Сходим?
Олег долго соображал «куда», а потом…
-К ней?!
-Ну, да! Пусть подрочит!
-Я не знаю, где она живет…
-Так позвони тому, кто знает!
Олег достал из кармана мобильный телефон и набрал номер. Для солидности он даже встал. Начался разговор.
-Привет! Слушай, у меня к тебе такое дело. Помнишь, ты мне рассказывал про телку, которая дрочит за сотку? … Помнишь, где она живет? … Так… так…
Павел наблюдал за Олегом с неподдельным интересом. Его глаза горели. Их ждут приключения! Девчонка дрочит за сто рублей – такое просто непозволительно упускать!
-Ага. Ну, пока.
-Ну, что?
-Это недалеко от меня.
-Ты понял, где это?
-Да.
-Тогда, побежали!

Улица.
Павел и Олег идут по широкой дороге. Дует приятный теплый ветерок, на небе ни облачка.
-А что мы ей скажем? – переживает Олег.
Павлу вопрос показался неуместным.
-Чтобы она нам подрочила!
-То есть, завалимся к ней в наглую в дом и прикажем дрочить?
-Нет. Зачем приказывать? Дадим денег и все.
-И она сразу на колени?
-Я не знаю, как она это делает. Может сидя. Может лежа. Лучше бы, конечно, - абстрагировано процедил Павел, - ртом…
-Нет. Мне говорили, что она ни в какую на это.
Друзья свернули направо.
-Пусть сначала подрочит, - подвел итог Паша, - Потом поговорим.
-Если ты кончишь, а она потом согласится отсосать, ты уже не сможешь, - засомневался Олег.
-Кто-то может и не сможет – а я легко, - Павел иронично покосился на Олега.
Еще немного и, кажется, они пришли.
-Здесь, - Олег кивнул в сторону одноэтажной деревянной лачуги.
-Теперь понятно, почему она этим промышляет, - высказал свое предположение Павел, оценивая этот не то сарай, не то жилой дом, - «Ничего личного. Только бизнес».
Паша и Олег вошли в калитку, поднялись на крыльцо и постучали.
-Блин, как ее зовут?
-Зовут…, - Олег закатил глаза, Павел смотрел на него в нетерпеливом ожидании, - Саша, по-моему.
Павел кивнул. Дверь открылась. На пороге стояла невысокая женщина лет сорока-пятидесяти, честно говоря, не совсем русской внешности. Паша неискренне улыбнулся:
-Здравствуйте. А Александра дома?

Дом Александры.
-Саша! К тебе гости! – крикнула женщина и прошла через кухню в гостиную.
-Хачики, - шепнул Паша Олегу, когда женщина оставила их одних в прихожей.
Спустя несколько секунд друзьям явилась симпатичная девчонка лет 17-18. Стройная, со смуглой кожей. Она легко могла сойти за мулатку – и это импонировало друзьям.
-Привет, - Павел сделал шаг вперед, предварительно сняв кроссовки, - Я – Паша, это Олег. Тебя порекомендовали нам одни наши знакомые. Ты не против?
Без лишних эмоций Саша проводила искателей приключений в свою комнату. Убогая темная дыра, а не комната, если уж быть точным. Кровать застелена омерзительным клетчатым сине-бурмалиновым кусачим пледом. Пол – линолеумом. На письменном столе в углу примостился компьютер, но его возраст почти наверняка превышал возраст его хозяйки. Стены оклеены серыми обоями в узорах, а крышка стола – дешевое ДСП. Паша осмотрелся, и чуть расплылся в улыбке. Олег чуть слышно причмокнул, и… Продолжение »